Моя французская любовь.
Саша знала, что он её не любит. С тех пор, как увидела его на какой-то вечеринке в компании длинноногой блондинки. В ту же минуту поняла: "полюблю, а он меня не сможет никогда". Так и случилось.
читать дальшеНо не было ещё такого препятствия, которого ей не удавалось преодолеть. И она взяла ситуацию в свои руки. Он не очень сопротивлялся, а через некоторое время они стали жить вместе.
С ней было удобно. К ней тянулись. Её уважали и ценили. Ее любили. Все, кроме Артема.Она понимала и даже принимала это. Правда, однажды она засомневалась.. Это было в начале их отношений.
Но всё встало на свои места, когда однажды Артем не пришёл ночевать. Он не появлялся ещё два дня, и Саша обзвонила всех его друзей, все морги и больницы. А Пит вернулся на третьи сутки, лёг спать, а проснувшись, резко осадил Сашины расспросы: "Я свободный человек, если тебя это не устраивает, я уйду". И она убедила себя, что её это устраивает. "Он моя единственная слабость"- рассказывала Саша подружкам. Мы не просто любовники, мы друзья, а это самое важное. А может быть, он сможет однажды меня полюбить". Но он не мог и не пытался. Все чаще он уходил в загулы. Саша продолжала его искать, привозить домой.
- Зачем ты меня нашла?
- "Моей огромной любви хватит нам двоим с головою", песню такую слыхал?
- Не люблю я песни твои, философия одна.
Она никогда не думала о том, чтобы уйти или оставить его. Саша считала его своей судьбой и не представляла себе, что может быть как-то иначе. Что жизнь может продолжаться без него. Она была красива, но какой-то своей, неправильной красотой. Неповторимой, ни на кого не похожей, не поддающейся сравнению. Непредсказуемая и очень сильная девушка, не умеющая плакать. Не умеющая бояться. Разве только одного - потерять Артема. И несмотря на свой почти мужской характер, Саша могла быть нежной. Только отдавала её нежность каким-то горьковатым привкусом боли. И ради Артема она была готова на что угодно, только ничего не помогало. Однажды на пикнике, когда очередная блондинка уж очень очевидно клеилась к Артему, Саша взяла рукой раскаленный шампур, чтобы отвлечь его от этой девицы.
- Ты чокнутая, - только и сказал он.
Пока рука болела, Артем был тихим и покорным. Приносил из магазина продукты, укутывал Сашу одеялом и ночевал дома. Рука быстро зажила, только остался шрам на ладони. И когда жизнь становилась невыносимой, она поглаживала метку, как старого друга. А девицв, которую, как выяснилось, звали Наташей, все равно получила то, чего добивалась, и даже месяц провела с Артемом на море.
- Он вернётся, - говорила нам Саша. - Он без меня не сможет. И не было в её голосе уверенности.
Но Артем не вернулся. Более того, где-то под южным солнцем они с Наташей расписались. Все боялись рассказать об этом Саше. Но она узнала.
- Переживали, кролики?- спросила она и рассмеялась. Громко так рассмеялась. И глаза у неё были пустые.
Она всё чаще сидела в нашем любимом кафе и пила крепкий черный кофе, одну чашку за другой.
- Никто не ждёт дома, куда торопиться? - смеялась она.
Она не умела плакать. Только смеяться и быть очень сильной.
Но однажды Саша все же не выдержала и стала маленькой и слабой.
- Я люблю тебя, Артем, - трубка телефона казалась ей огромной и тяжёлой, как земной шар.- Я не могу без тебя жить.
- Ну что ты маешься? Забудь меня наконец и начни все заново.
- Но я не умею без тебя даже дышать.
- Я не люблю тебя, пойми, не люб-лю.
- Не любишь. Я знаю. «Но ты был рядом, ты был со мной, и думать об этом не было времени и желания. А сейчас в пустой квартире не осталось даже напоминания о тебе. И как теперь жить? Что мне теперь делать?»- хотела добавить она,но не стала, а просто положила трубку, села на пол и заплакала.Плакала Саша долго. И даже пошла в ванную, достала бритву, посмотрела на неё, на своё отражение в зеркале и бросила бритву на пол.
- Глупо,- сказала она самой себе.
На следующий день уехала в другой город. Не оставила адреса и только один раз позвонила. Связь была ужасная, и я даже не поняла половины её слов."У меня всё хорошо. Не беспокойся".
Я сидела в маленьком парижском кафе, вся в предвкушении встречи с Сашей. Мы не виделись пять долгих лет: в Москве не встречались, а в Париж мне удалось попасть, только когда Саша пригласила меня на свою фотовыставку.
-Сонька!- закричала она, едва перешагнув порог кафе, и мы кинулись обниматься. Она стала совсем другой – взрослой и уверенной; вроде бы та же Саша, внешне совсем не изменилась, но вместе с тем и не она…
«Моя французская любовь» - прочла я на брошюре о выставке.
- Французская любовь – это здорово, - несмело поздравила ее я.
-Угу,- кратко ответила Саша и предложила:- Поехали, буду знакомить со своими.
«Своими» оказались друг Саши, веселый бородатый француз Жан и двухлетняя дочка Мари.
-Семья моя,- улыбнулась Саша.
Жан посетовал:
-Саша по-своему понимает слово «семья». Говорят, что мы, французы, любим свободные отношения, но эта русская, - он хмыкнул,- никак не соглашается выйти за меня замуж. Уже и ребенка родили, а она все упрямится.
- Вот и дочка у меня, Сонь, - по-русски сказала мне Саша и тепло улыбнулась. Незнакомо, по-мамски.
По дороге она рассказала мне, чем все закончилось тогда. Или с чего все началось? Она убежала от своей любви и покорила новые земли. Занялась любимым делом и преуспела. Встретила Жана и родила Мари. Я была горда за нее. Ее теплая улыбка была такой настоящей. Это определенно была другая - новая, счастливая Саша.
На выставке было много людей: пресса, гости, просто зрители. Я ходила среди толпы, рассматривала фотографии. Я остановилась у одной работы. Обычное московское окно, именно московское, таких не встретишь в Париже или Риме. Это окно смотрело на меня теплым светом, но была в этой фотографии такая тоска и одиночество.
- Я несколько раз прилетала в Москву, сонь, - сказала Саша за моим плечом. – прилетала, потому что не могла не увидеть это окно. Пролетала тысячи километров только для того, чтобы просто там постоять… и почувствовать себя никому ненужной дурой. Я думала, что, когда я посмотрю на него, оно меня отпустит, это бессовестное окно, и мне не надо будет больше думать о нем. Но оно не желало меня отпускать, а только хохотало: «Никуда тебе от меня не деться, ты так и будешь каждый раз смотреть на мой свет и чувствовать себя одинокой». И я покупала билет, прилетала и смотрела на него. А потом сфотографировала. Теперь нет надобности летать, можно смотреть отсюда.
-Ты еще любишь его, - вздохнула я.
-Люблю? – она усмехнулась. - Я люблю Жана и Мари. Они- родные. Любовь не умерла, но теперь, когда Артем далеко, это только мне принадлежащая любовь, которая меня вдохновляет. Ее никто не сможет потревожить, никто не сможет у меня отнять.
- А как же твоя французская любовь, как ты в себе это сочетаешь? – спросила я.
Подруга улыбнулась и утащила меня праздновать открытие выставки. Через несколько дней я улетала в Москву. Они провожали меня втроем: Саша, Жан, и маленькая Мари.
P.S. как-то вечером я сходила в тот самый дворик, где когда-то жили Саша и Артем, посмотрела на то самое окно, светящееся теплым домашним светом. Посидела на детской площадке. В окне была чья-то другая, чужая жизнь. Только в том дворе я поняла, как права была Саша: любовь-вне нас. Она дарит нам счастье творить и искать свое место в жизни. А значит, она не может быть несчастливой, даже невзаимная.
Саша знала, что он её не любит. С тех пор, как увидела его на какой-то вечеринке в компании длинноногой блондинки. В ту же минуту поняла: "полюблю, а он меня не сможет никогда". Так и случилось.
читать дальшеНо не было ещё такого препятствия, которого ей не удавалось преодолеть. И она взяла ситуацию в свои руки. Он не очень сопротивлялся, а через некоторое время они стали жить вместе.
С ней было удобно. К ней тянулись. Её уважали и ценили. Ее любили. Все, кроме Артема.Она понимала и даже принимала это. Правда, однажды она засомневалась.. Это было в начале их отношений.
Но всё встало на свои места, когда однажды Артем не пришёл ночевать. Он не появлялся ещё два дня, и Саша обзвонила всех его друзей, все морги и больницы. А Пит вернулся на третьи сутки, лёг спать, а проснувшись, резко осадил Сашины расспросы: "Я свободный человек, если тебя это не устраивает, я уйду". И она убедила себя, что её это устраивает. "Он моя единственная слабость"- рассказывала Саша подружкам. Мы не просто любовники, мы друзья, а это самое важное. А может быть, он сможет однажды меня полюбить". Но он не мог и не пытался. Все чаще он уходил в загулы. Саша продолжала его искать, привозить домой.
- Зачем ты меня нашла?
- "Моей огромной любви хватит нам двоим с головою", песню такую слыхал?
- Не люблю я песни твои, философия одна.
Она никогда не думала о том, чтобы уйти или оставить его. Саша считала его своей судьбой и не представляла себе, что может быть как-то иначе. Что жизнь может продолжаться без него. Она была красива, но какой-то своей, неправильной красотой. Неповторимой, ни на кого не похожей, не поддающейся сравнению. Непредсказуемая и очень сильная девушка, не умеющая плакать. Не умеющая бояться. Разве только одного - потерять Артема. И несмотря на свой почти мужской характер, Саша могла быть нежной. Только отдавала её нежность каким-то горьковатым привкусом боли. И ради Артема она была готова на что угодно, только ничего не помогало. Однажды на пикнике, когда очередная блондинка уж очень очевидно клеилась к Артему, Саша взяла рукой раскаленный шампур, чтобы отвлечь его от этой девицы.
- Ты чокнутая, - только и сказал он.
Пока рука болела, Артем был тихим и покорным. Приносил из магазина продукты, укутывал Сашу одеялом и ночевал дома. Рука быстро зажила, только остался шрам на ладони. И когда жизнь становилась невыносимой, она поглаживала метку, как старого друга. А девицв, которую, как выяснилось, звали Наташей, все равно получила то, чего добивалась, и даже месяц провела с Артемом на море.
- Он вернётся, - говорила нам Саша. - Он без меня не сможет. И не было в её голосе уверенности.
Но Артем не вернулся. Более того, где-то под южным солнцем они с Наташей расписались. Все боялись рассказать об этом Саше. Но она узнала.
- Переживали, кролики?- спросила она и рассмеялась. Громко так рассмеялась. И глаза у неё были пустые.
Она всё чаще сидела в нашем любимом кафе и пила крепкий черный кофе, одну чашку за другой.
- Никто не ждёт дома, куда торопиться? - смеялась она.
Она не умела плакать. Только смеяться и быть очень сильной.
Но однажды Саша все же не выдержала и стала маленькой и слабой.
- Я люблю тебя, Артем, - трубка телефона казалась ей огромной и тяжёлой, как земной шар.- Я не могу без тебя жить.
- Ну что ты маешься? Забудь меня наконец и начни все заново.
- Но я не умею без тебя даже дышать.
- Я не люблю тебя, пойми, не люб-лю.
- Не любишь. Я знаю. «Но ты был рядом, ты был со мной, и думать об этом не было времени и желания. А сейчас в пустой квартире не осталось даже напоминания о тебе. И как теперь жить? Что мне теперь делать?»- хотела добавить она,но не стала, а просто положила трубку, села на пол и заплакала.Плакала Саша долго. И даже пошла в ванную, достала бритву, посмотрела на неё, на своё отражение в зеркале и бросила бритву на пол.
- Глупо,- сказала она самой себе.
На следующий день уехала в другой город. Не оставила адреса и только один раз позвонила. Связь была ужасная, и я даже не поняла половины её слов."У меня всё хорошо. Не беспокойся".
Я сидела в маленьком парижском кафе, вся в предвкушении встречи с Сашей. Мы не виделись пять долгих лет: в Москве не встречались, а в Париж мне удалось попасть, только когда Саша пригласила меня на свою фотовыставку.
-Сонька!- закричала она, едва перешагнув порог кафе, и мы кинулись обниматься. Она стала совсем другой – взрослой и уверенной; вроде бы та же Саша, внешне совсем не изменилась, но вместе с тем и не она…
«Моя французская любовь» - прочла я на брошюре о выставке.
- Французская любовь – это здорово, - несмело поздравила ее я.
-Угу,- кратко ответила Саша и предложила:- Поехали, буду знакомить со своими.
«Своими» оказались друг Саши, веселый бородатый француз Жан и двухлетняя дочка Мари.
-Семья моя,- улыбнулась Саша.
Жан посетовал:
-Саша по-своему понимает слово «семья». Говорят, что мы, французы, любим свободные отношения, но эта русская, - он хмыкнул,- никак не соглашается выйти за меня замуж. Уже и ребенка родили, а она все упрямится.
- Вот и дочка у меня, Сонь, - по-русски сказала мне Саша и тепло улыбнулась. Незнакомо, по-мамски.
По дороге она рассказала мне, чем все закончилось тогда. Или с чего все началось? Она убежала от своей любви и покорила новые земли. Занялась любимым делом и преуспела. Встретила Жана и родила Мари. Я была горда за нее. Ее теплая улыбка была такой настоящей. Это определенно была другая - новая, счастливая Саша.
На выставке было много людей: пресса, гости, просто зрители. Я ходила среди толпы, рассматривала фотографии. Я остановилась у одной работы. Обычное московское окно, именно московское, таких не встретишь в Париже или Риме. Это окно смотрело на меня теплым светом, но была в этой фотографии такая тоска и одиночество.
- Я несколько раз прилетала в Москву, сонь, - сказала Саша за моим плечом. – прилетала, потому что не могла не увидеть это окно. Пролетала тысячи километров только для того, чтобы просто там постоять… и почувствовать себя никому ненужной дурой. Я думала, что, когда я посмотрю на него, оно меня отпустит, это бессовестное окно, и мне не надо будет больше думать о нем. Но оно не желало меня отпускать, а только хохотало: «Никуда тебе от меня не деться, ты так и будешь каждый раз смотреть на мой свет и чувствовать себя одинокой». И я покупала билет, прилетала и смотрела на него. А потом сфотографировала. Теперь нет надобности летать, можно смотреть отсюда.
-Ты еще любишь его, - вздохнула я.
-Люблю? – она усмехнулась. - Я люблю Жана и Мари. Они- родные. Любовь не умерла, но теперь, когда Артем далеко, это только мне принадлежащая любовь, которая меня вдохновляет. Ее никто не сможет потревожить, никто не сможет у меня отнять.
- А как же твоя французская любовь, как ты в себе это сочетаешь? – спросила я.
Подруга улыбнулась и утащила меня праздновать открытие выставки. Через несколько дней я улетала в Москву. Они провожали меня втроем: Саша, Жан, и маленькая Мари.
P.S. как-то вечером я сходила в тот самый дворик, где когда-то жили Саша и Артем, посмотрела на то самое окно, светящееся теплым домашним светом. Посидела на детской площадке. В окне была чья-то другая, чужая жизнь. Только в том дворе я поняла, как права была Саша: любовь-вне нас. Она дарит нам счастье творить и искать свое место в жизни. А значит, она не может быть несчастливой, даже невзаимная.
